Спор о мифологическом персонаже из прошлого

Любая публичная фигура, которая известна не только тем, кто непосредственно контактировал с нею, но и тем, кто слышал про нее, но никогда лично не общался, является фигурой мифологической. В этом смысле даже я – фигура мифологическая, потому что число людей, которые меня знают виртуально, значительно больше тех, кто со мной непосредственно общался. Миф не равноценен лжи/ошибке/сказке, и он основан на эмоциональном восприятии разных феноменов и людей. Нам крайне трудно объективно воспринимать тех, кого знаем непосредственно, и практически невозможно – тех, кого мы не знаем, и чей образ мы в большей степени дорисовываем, домысливаем, заполняя многочисленные пустоты в восприятии. Поэтому призывы «объективно относиться» к конкретным людям в принципе неосуществимы. Другое дело, что мы можем честно признавать свою пристрастность (и тогда, возможно, чуть-чуть, но сбалансировать восприятие), или же рядиться в одежды людей «над схваткой», которые выше своих эмоций или вообще таковых эмоций не имеют. Эдакое воплощение чистого разума.

Соответственно, в общественном сознании политические фигуры, особенно такого масштаба, как Сталин – это разветвленная мифология. Причем мифологий как минимум две: «черная мифология», где Сталин – воплощение зла, и «белая» - где он святой или культурный герой, оклеветанный демоническими фигурами. Как в древнеиндийской мифологии «дэва» – это «хорошие» боги, а в родственной ей древнеиранской те же самые «дэва» – «злые демоны»… Причем даже эти две мифологии внутренне неоднородны (как и полагается любым «классическим» мифологиям, от древнеегипетской до древнегреческой). В рамках «черного мифа» Сталин может быть или психически больным, неуравновешенным кровопийцей, находящим удовольствие в мучениях людей, или холодным, расчетливым психопатом, движущимся к своей цели по человеческим телам – люди его не интересуют, страдания не возбуждают, они просто винтики в системе. С «белым мифом» я знаком хуже, поэтому нюансы позитивного образа Вождя в его рамках различаю хуже.

Так или иначе, споры о Сталине – это точно не про реальную фигуру. Для меня это стало особенно очевидным, когда я и один мой оппонент, много лет назад, прочитав ряд одних и тех же документов-первоисточников по сталинской эпохе, пришли к диаметрально противоположным оценкам и выводам относительно содержащейся здесь информации. Споры про Сталина и других политических деятелей – это вопрос ценностный, вопрос, касающийся не фактов, а их интерпретаций, а интерпретации зависят от той картины мира, в которую человек факты встраивает (или искажает – опять-таки для того, чтобы факты втиснуть в свою картину мира).  Что я вижу в первую очередь в Сталине?  Своего «раскулаченного» прадеда по материнской линии; насильственное переселение нардов (вызывающее у меня лично ассоциации с переселением нардов при Навуходоносоре II в Вавилоне); репрессии по политическим статьям; грандиозная система принудительного рабского труда заключенных (ассоциирующаяся у меня с не менее грандиозной системой рабства в Древнем Риме); принцип коллективной ответственности и наказания родственников и детей за «грехи» родителей; закон «о трех колосках»; сидящие в лагерях/расстрелянные ученые и деятели культуры (например, С.Королев); язык ненависти в официальных печатных органах (аналоги которым я вижу только в языке ненависти нацистской Германии)  и так далее. Все это реально было, и для меня лично заслоняет то другое, что было при Сталине.  Все это настолько несовместимо с моим мироощущением и ценностями, что ничто положительное не сможет перекрыть то, что я воспринимаю как кошмар. И мне по-настоящему грустно, когда я вижу людей, выстраивающихся в очереди для того, чтобы положить гвоздики для «вождя». Мне это не нравится.

Однако не нравится и тенденция, когда людей в этой очереди начинают называть «рабами», «совками», «быдлом» и так далее. Я не люблю Сталина за то, что он ассоциируется у меня с темными сторонами существования. А они любят/уважают  Сталина вовсе не за репрессии/расстрелы (их нередко пытаются оправдать или обесценить, но вовсе не из любви к репрессиям и расстрелом, а из-за страха обесценивания того важного, с чем ассоциируется Иосиф Виссарионович). Сталин, как «белая» мифологическая фигура, ассоциируется со справедливостью, равенством всех перед единой волей (пусть даже, на мой взгляд, это равенство в бесправии), чувством гордости за свою страну, с ощущением причастности своей жизни к чему-то великому, со смыслом жизни в целом, с уважением/самоуважением. С энтузиазмом по поводу будущего, своего и страны. И за выражение этих желаний (пусть даже в форме, которая мне лично очень не нравится) называть «рабами» и «быдлом»? Чем беспросветнее, отвратительнее нынешняя реальность, тем большее значение приобретают культовые фигуры прошлого, мифологические герои, побеждающие тьму и приносящие свет. И, одновременно, становятся не менее важными демоны прошлого, из-за которых мы до сих пор не можем вырваться из беспросветного настоящего. Иногда удивительным образом этот герой/демон воплощается в одном человеке. В любом случае за настоящее ответственными оказываются фигуры прошлого.

Для меня возрастание популярности Сталина – это признак ухудшающегося положения в обществе, возрастания несправедливости, обид и многого другого. Дело не в Иосифе Виссарионовиче. Восприятие прошлого определяется настоящим. Возвеличивать поверженных/низвергать возвеличенных неоднозначных героев прошлого начинают тогда, когда непонятно, что делать с «героями» настоящего. И что вообще делать с этим настоящим. Поэтому я признаю право людей выстраиваться в очереди, чтобы положить гвоздику товарищу Сталину, но при этом оставляю за собой право относиться к этому негативно. Потому что боюсь, что цветами к могиле это может не ограничиться, и плавно, в виде лекарства для настоящего, будут извлечены из нафталина все эти проверенные нашим "героем" «расстрелять как бешеных собак», враги народа и прочее, и прочее…