- Я смотрю в зеркало. Собираюсь на свидание... Боюсь. Боюсь увидеть напротив себя скучающе-равнодушное лицо и оценивающий взгляд. Она-то точно спокойна и уверена в себе и своей привлекательности. То, что сейчас с нею рядом никого нет и она согласилась со мной встретиться — это недоразумение для нее и удача для меня… Последний шанс, больше таких не будет никогда! Ощущаю себя просителем или как на экзамене, и нельзя ударить в грязь лицом… Нет, нельзя быть таким, нужно больше уверенности, твердости во взгляде. Вот, вот такой вот взгляд. Мышцы лица, правда, напряжены, но со стороны это точно не видно, со стороны я выгляжу уверенно и невозмутимо, наверняка. Нельзя, ни в коем случае нельзя выглядеть неуверенным или растерянным.. Так, какие темы-то заготовить для разговора? Чтобы ей было интересно… Блин, я не знаю, что ей интересно, а то что я люблю… Да какой идиот говорит с девушкой на свидании про горы, туризм и экспедиции? Нужно что-то легкое и ни о чем серьезном.  И вообще — а вдруг я покажусь скучным занудой, без энергии и драйва? Может, да ну их, эти разговоры, может, больше движухи? Приставать как-нибудь? А вдруг покажусь банально озабоченным? Вдруг она подумает, что все, что я от нее хочу — это секс? В общем, если честно, пока это правда, но так же нельзя…  Да и приставать-то у меня толком не получается… Черт, как же ее развлечь, как же сделать встречу интересной для нее, как стереть с лица эту ее скуку… Форменный ужас — это неловкое молчание вдвоем, от которого хочется моментально сбежать куда-то, лишь бы не эта тягостная пауза… Грудь распирает от тревоги, дыхание сбивается, страх… Стыд от этого страха, злость на неуверенность, а ну-ка лицо обратно сделал уверенным, блин…  Тоска… Экзамен… Я смотрю в зеркало…

**********************

С подросткового возраста я усвоил одно «железное» правило: с женщиной надо что-то делать. Надо ее завоевывать, осаждать неприступные крепости, покорять. Женщина – это крепость, и еще – суровая судья в фигурном катании, которая оценивает все твои старания, и поднимает таблички с баллами.

Чувствовать себя завоевателем, покорителем было приятно. Но получалось плохо. Я – как и множество мужчин вокруг меня – пребывал в жестком конфликте между тем, кем я был – и кем должен быть, чтобы «завоевывать». Завоеватель – решителен, тверд и уверен в своей неотразимости. Знает, как доставить удовольствие женщине. Женщина не знает своего счастья в твоем лице, и тебе нужно убедить ее в том, что вот ты – он самый! А если не можешь – то на свалку истории!

Но при этом на задворках сознания билась одна мысль, в которой я себе не отдавал отчета: завоевывают тех, кто сопротивляется, тех, кто не хочет. Женщина не хочет мужчину, она просто ему уступает. Глубоко иррациональная, она, тем не менее, высказывалась в той или иной форме многими мужчинами.

Не хочется быт завоевателем, превращающим знакомство и общение в какую-то изощренную форму насилия? Ок, будь собой! Но что значит будь собой? Впадаешь в другую крайность. Никакой агрессии. Никакого намека на то, что девушка интересна тебе сексуально – о боже, её же ужасно оскорбит тот факт, что ты ее хочешь. Хотеть женщину – это для примитивных мачо, мы не такие! Мы уважаем в женщине человека! Стыдишься своего возбуждения – и одновременно страшно завидуешь тем парням, которые позволяют себе это. Даже если слишком позволяют…

И в результате вы общаетесь как люди. Как хорошие друзья, знакомые… Но не как мужчина и женщина. И все вроде хорошо, но никуда не девается тоска как результат собственной игры в «просто человека»…

С женщиной нужно что-то делать… Сочетание образа пассивного объекта и образа суровой, насмешливой судьи, требовательной, неумолимой, порождает сильнейшую тревогу. У тебя нет права на ошибку. У тебя нет права на подсказки – ты должен догадаться сам, мужчина должен уметь доставлять удовольствие женщине. Даже если сама женщина не понимает, в чем ее удовольствие. «А ты разгадай меня!» - когда-то давно эти слова не казались мне какими-то странными. Активен только я, а моей активности «должны» сопротивляться или,  по крайней мере, не идти на встречу, а ускользать – но не слишком далеко. Это круто, ты охотник – но при этом бесконечно одинокий…

Тем сильнее было удивление и недоумение, когда наконец «завоеванная добыча» покорно ложилась в постель (если до этого доходило, конечно) – и была пассивна, снова ожидая, что ее разгадают. В такой пассивности собственная активность переживалась как нечто, близкое к насилию. Собственная страсть кажется какой-то смешной и странной… И еще: это ты виноват, в том что она – пассивна. Был бы ты получше…

При этом в голову не приходила простая мысль: спросить. Признать тот факт, что мы не знаем друг друга. Первый секс редко бывает вдохновляющим сам по себе – он манит будущим удовольствием, предвкушением. Но для этого нужно узнать друг друга. А спросить – страшно. Потому что вопросом своим признаешься в растерянности. В том, что инстинкт мало что подсказывает в отношении конкретной женщины. Что не знаешь всего наперед… И еще боишься «разбудить» ту саму судью…

Что чувствует при этом сама женщина – в голову приходит редко. Слишком зацикливаешься на образах, которым должен соответствовать. Не до чувствительности к собственным переживаниям – и к переживаниям женщины, которая рядом с тобой, и чье сердце бьется тоже часто-часто. Когда балансируешь на канате, и любой наклон в сторону – катастрофа – нет времени для жизни.

Вероника Хлебова: Так много чувств!
Знаешь, я раньше думала, что мужчины ничего не чувствуют. Мне неоткуда было узнать, что это не так.
  Когда я сообщала что-то о своих переживаниях, мои мужчины либо предлагали мне что-то практическое – как «решить» мою проблему, либо не выносили моих чувств, называя истеричкой. Это если чувства зашкаливали…
  Однако в большинстве случаев мне требовалось что-то другое… Называй как хочешь – сопереживание, эмпатия… Мне хотелось чувствовать, что мужчина на моей стороне.
И  практически никогда они не делились со мной своими  переживаниями.
Бывало – жаловались, перечисляя события, но переживаний за этим перечислением я не могла определить. Так и складывалось странное представление – мужчина – не живой, оживляется только в сексе…
  Можешь смеяться, но когда я, будучи уже терапевтом, начала осознавать, что у мужчин много самых разных переживаний, у меня возникла одна мысль, которую можно было бы счесть невежественной «Мужчины – тоже люди». Увы, мужчины в моей жизни немало способствовали тому, чтобы я не видела их живыми.

Илья Латыпов: Живым нам можно быть еще на футболе. Или в сугубо мужской компании - но и там есть свои правила, одним из которых часто является "не ной" или "не будь как баба!". А под этими правилами подразумевалось: держи эмоции под замком. Чувства делают мужчину слабым. Сильным мужчину делает только действие. Поэтому - вперед, делай или предлагай действие, а эти сопли только разжижают. И, в конце концов - привыкаешь... Что делать с этими женскими истериками?! Чего они хотят, блин? Я же предлагаю действия, варианты, я сильный, вы же хотите сильных?!

Вероника: Да, хотим... Видимо, здесь есть какая-то загвоздка. Мне действительно хочется опереться на сильного, потому что я знаю, что ты - сильный, и в этом твоя особенность. Я не могу быть сильнее тебя, мы так созданы

Илья: Загвоздка, как мне кажется, заключается в том, что мы называем "силой".

Вероника: Ты не мог бы развернуть свою мысль?

Илья: Под "силой" часто понимают "жесткость". То есть непреклонность, способность не сгибаться ни перед какими сложностями. Однако в природе жесткое ломается в первую очередь. Значительно большим потенциалом обладает  гибкость. Например, гибкость дерева или лука, сделанного из дерева: ты можешь сгибаться под давлением среды/внутренних конфликтов, но потом все равно выпрямляться или, как дерево, оставаться на своем, уцепившись корнями за почву. А в нашей культуре мужчинам предписывается жесткость, а женщинам — рыхлость.
  Женские эмоции пугают тогда, когда сам не знаешь, что делать с собственными переживаниями. От слез размягчаешься, от любви, сочувствия, близости тоже - становишься гибче, но это часто ощущается со страхом "развалиться". Женщина в слезах и переживаниях, обращающаяся за поддержкой, может переживаться как разваливающаяся, нужно ее немедленно "собрать" заново, опутать "железной" поддержкой, внешним каркасом...
  Но когда я соприкоснулся с опытом собственных сильных переживаний, говорил о своей боли, и не был отвергнут женщиной, и обрел второе дыхание - вот тогда я стал осознавать, что сильные чувства - это не катастрофа. Что можно быть рядом со мной таким, не отворачиваться от меня с гримасой отвращения. И тогда сам выпрямляешься, и готов быть той самой опорой - потому что грудь расправляется.

Вероника: Илья, это очень трогательно. И грустно одновременно. Трогательно - потому что мне важны эти чувства и переживания - как женщине. Я чувствую в этом случае взаимосвязь, общность, что мы вместе, мы похожи. Если ты предъявляешь чувства, и я – это то поле, в котором мы взаимодействуем на глубинном уровне. На этом уровне отношения становятся более близкими.
Грустно от того, что, видимо, ввиду наличия того самого убеждения - массового, я полагаю, мало кто из мужчин отваживается на то, чтобы пережить такие эмоциональные процессы...

И, придется признать, что и женщинам нужно быть готовыми встретиться с такими переживаниями,  и вынести их. Признаться, я не всегда была такой принимающей…. Когда-то мне хотелось, чтобы мои чувства мужчина принял, а свои куда-то дел…
Сейчас мне нужно, чтобы мои близкие мужчины делились со мной – и потому,  что у меня увеличился ресурс выдерживать эти переживания, и потому что  мне стало необходимо встречаться с человеком, с мужчиной – целиком, а не только с  его частью.

Илья: Мне кажется, что мужчин таких становится больше. И в терапию приходит все больше мужчин, и они разные - мягкие, ненавидящие свою мягкость, и жесткие, тоже ненавидящие свою мягкость, но запрятанную за жестким каркасом. Но они приходят, и начинают постепенно реабилитировать свою эмоциональность, которую спутали со слабостью, и обретают гибкость - то самое сочетание жесткости и мягкости, которое дает возможность выдерживать даже самые сильные удары... Я оптимист в этом отношении.
  И очень важно мне, как мужчине, было слышать и узнавать от других мужчин, что они переживают что-то похожее на то, что переживаю я, а от женщин увидеть принятие моей "мягкости". Потому что иногда ловил себя на мысли, что моя эмоциональность - это что-то неправильное, и что "настоящий мужчина" (а это почти все остальные мужчины) "такого" не испытывает.
  И когда получается реабилитировать собственную чувствительность, я не боюсь встретиться с переживаниями женщины, откликаюсь на них, готов быть рядом, и не затыкать чувства свои и чужие, а сопереживать, не сбегать в "сделай то и сделай это".

Вероника: Я верю, что мужчины, идущие той же дорогой, поддержат тебя, и сами смогут опереться на твой опыт. Я, в свою очередь, хочу сказать, что мне как женщине беспрецедентно важно то, что мы сейчас обсуждали. Я жду твою чувствительность и гибкость и верю в свою способность встретиться с ними.

Илья: Спасибо - твоя готовность для меня очень важна :)